Капрал терпеть не может сидеть на одном месте. Нет, может, конечно, но не в моменты, когда что-то сдерживает. В данном случае, виновником этого торжества в полупустом ангаре является дождь. Не просто дождь, нет: ливень, шторм, гроза. Природа сговорилась, а ему теперь придется сидеть здесь; по крайней мере, до тех пор, пока это безобразие не прекратится. Единственными мыслями, на которые можно было отвлечься, были – наличие в этих же стенах Аккерман и то, что они оба здесь не зря. В итоге ведь все могло оказаться куда прозаичнее: ноль ресурсов и толпа гигантов, а так хоть что-то есть и титанов было не слишком много. Пожалуй, это можно было отнести к разряду благословений.

Шла шестьдесят первая вылазка за стены;
Шла шестьдесят первая вылазка самоубийц.

Когда-то очень давно, вероятно, Леви так и думал. Когда-то, когда была его первая вылазка. Стабильные тридцать процентов потерь из года в год после того, ведь никто же не виноват, что в разведкорпус отправляются идиоты и недоучки. Этот дождь вымочил все, что только можно; этот дождь вымочил все, что даже нельзя. Только вот Леви не был бы собой, если и в такую погоду не выглядел как образцовый чистоплюй: ни развода, ни грязного пятна. Даже куртка почти не промокла, что уже не радовало, но все еще не раздражало. Все это мелочи жизни, - так сказал бы пофигист. Пофигисту потом не повезло бы, по всем известной причине.

Аккерман иронично вскидывает бровь и обводит взглядом этот не слишком большой ангар.
Аккерман иронично вскидывает бровь и отворачивается к маленькому уцелевшему окошку под потолком. Дождь кончаться так просто не собирается. Плевать, переждать не проблема, а о штаб-квартире если что есть кому позаботиться в случае нападения, хотя это довольно спорно. Даже если теперь титаны и ночью могут быть активны. Даже если эти гиганты и ночью не менее подвижны. Старый элитный отряд полностью практически выкошен подчистую, осталось только несколько человек. Включая капрала и ту же Ханджи. «Разведка открывает двери для новых талантов», - слышит в голове своей капрал веселые интонации Эрвина. И ведь прав, по сути. Девчонка Аккерман и пацан-титан чего стоят! Леви уверен, что в 104-ом выпуске не меньше половины такие же мутанты. Но сейчас не время для раздумий на эту тему: стучащие от холода зубы Микасы, которая вполне тянет на звание «сильнейшей женщины человечества» неимоверно так уже подбешивают. Просто вымораживают.

- эй, Аккерман, снимай свою мокрую тряпку и одевай, - медленно, холодно и с расстановкой, совершенно спокойно со своей стороны снимая собственную куртку и протягивая замерзшей девушке, - слишком громко зубами стучишь.

Леви добрым и заботливым быть не может. Леви даже повода найти для этого не то, что не сможет – просто не станет. Но вот он здесь и он же протягивает Аккерман собственную куртку с таким видом, что ослушаться: либо просто не хочется, либо едва ли благоразумно. И уж лучше было бы для всех, если верным окажется первый вариант, ибо последствия могут быть поистине невыносимыми для дальнейшего сосуществования. Он не находит в себе ничего, что могло бы как-то объяснить ему его поступок. Он не находит в себе ничего, кроме интереса: странного, аморального даже. И, быть может, он смотрит слишком пристально.

Сидя в этом чертовом ангаре капрал думал о чае. Нет-нет, капрал не думал, он – мечтал. О черном чае, тишине и спокойном одиночестве в собственном кабинете. И, тем не менее, он ощущал какое-то довольство от сложившейся ситуации; хотя, казалось бы, что здесь такого необычного и доставляющего удовольствие? Он не мог ответить на этот вопрос и сам, да и не задавался им, по большему счету. Просто смотрел куда-то в сторону, сцепив руки на груди и не обращая внимания на внешние раздражители. На раздражители, которых, в общем-то, не было, не считая пристального взгляда Аккерман. Неужели она считала, что это незаметно? Как наивно с ее стороны было так думать, но Леви не спешит ей об этом говорить. Леви, если честно, начинает это забавлять, а после даже немного нравиться. Хотя никакого самомнения в этом не было, такие времена прошли уже давно, да и то их не было вовсе. Разве что совсем чуть-чуть; разве что мимолетом, когда начиналась его история на поверхности этого бесконечного мира.
Мужчина не следил за каждым ее движением, он даже и не пытался, но все же вслушивался в каждый шорох произведенный движением руки Микасы, например. И черт подери, ее поведение заставляло если не закипать, то возводить очи к крыше. Просто чтобы не свихнуться или не отвесить подзатыльник. С одной стороны, что он там не видел, а с другой – неужели ее не смущает его присутствие. Так и должно быть, по идее, но ему все равно. Он продолжает упорно не_смотреть на это безобразие, с точки зрения морали. В ситуации, в которой они оказались, подобное является нормальным исходом или хотя бы одним из них. Ровно до тех пор, пока кто-то не нарушает дозволенную границу. Аккерман для надежности закрывает глаза. Его вообще можно понять: в такой обстановке усталость обычно давит на плечи, а не отступает под гнетом все еще бушующего адреналина. Тело уже давно остыло после короткой схватки, так что оно и неудивительно.
Он снова смотрит на эту безрассудную девчонку, что так сильно печется о мальчишке-титане и не понимает: почему это вообще происходит на его глазах и, почему это вообще сколько-нибудь волнует. Не спрашивает, лишь молча смотрит. Почти безразлично; почти холодно. Кажется, даже сквозь нее, но это не совсем так.
Леви Аккерман никогда не отвечает на слова благодарности. Леви Аккерман редко и сам кого-то благодарит. Во-первых, оттого что делает только лишь то, что хочет; во-вторых, он может позаботиться о себе совершенно самостоятельно. Это знают все, кто хоть когда-нибудь задавался вопросом или мыслью: «что делает капрал?» или «это вообще не в его стиле». Капрал знает, что за мысли крутятся в головах этих наивных детишек, но и он не абсолютное зло, которому не ведомы эмоции. Просто он не имеет права их испытывать. Слишком уж это будет безответственно с его стороны, хватит – наиспытывался уже в свое время.
Он смотрит; наблюдает, как Микаса обтирает себя руками в попытке немного обсохнуть. Он смотрит; понимает, чего та хочет добиться и сделать в итоге. Это не слишком сложная задачка, а простой расчет ходов, как в партии шахмат. Но так это будет слишком долго, а страдающий от воспаления легких солдат, даже если эта девушка, в элитном отряде ему не нужен. Поэтому он не станет ничего говорить, ничего кроме:
- ты меня уже достала, идиотка.
Схватить куртку с ящика, подойти вплотную и просто закутать в нее дрожащую девушку? Не проблема, особенно когда за дело берется капрал, которому, собственно, абсолютно плевать на то, что по этому поводу думают остальные. Так что и сейчас ему, откровенно говоря, плевать на сложившуюся ситуацию и на то, как это выглядит со стороны с его-то ростом. По крайней мере, в какой-то момент он просто не собирается отпускать Микасу из таких вот своеобразных объятий, прежде чем она согреется, а потом хоть трава не расти.